фoтo: youtube.com
— Г-н Эйнaуди, oщущaeтe ли вы сeбя свoeгo рoдa пoслaнникoм, кoтoрый нaпoминaeт людям o тoм, чтo клaссичeскaя музыкa кaк жaнр сущeствуeт в XXI вeкe и нe oгрaничивaeтся тeм, чтo было создано великими композиторами прошлого?
— Я занимаюсь своим любимым делом и никогда не стремился стать тем, кем являюсь сейчас, а уж тем более послом современной классической музыки. Не хочу сравнивать себя с великими композиторами прошлого. Безусловно, классическая музыка испытывает определенные трудности из-за того, что варится в собственном соку. Современным авторам приходится изобретать что-то новое, чтобы соответствовать духу времени. Никто не умаляет гения Моцарта, но он жил и творил в XVIII веке. Я живу сейчас, и слушатель скорее найдет много общего в моем творчестве, чем в произведениях венского классика.
— Все ваши альбомы, исключая, пожалуй, «In A Time Lapse», минималистичны. Как вы пришли к тому, чтобы насытить «Elements» звучанием новых инструментов?
— Обычно я начинаю с фортепианных партий и позже понимаю, что для завершения произведения мне не хватает других инструментов. Я всегда верю своему музыкальному чутью. Делаю наброски произведения, которое в процессе работы меняется, как живой организм, и обрастает новыми деталями. Так произошло и с «Elements». Сперва возникла идея сочинить что-то близкое к минимализму, но уже в процессе работы я понял, что тут неплохо бы добавить больше струнных, а вот здесь – ударных.
— Какая идея лежит в основе альбома?
— «Elements» – зеркало моего музыкального видения, естественный процесс эволюции мелодии, гармонии, ритма и других элементов моей музыки. Я искал вдохновение в творчестве людей, которым близки мои идеи: полотнах Кандинского, геометрии Евклида, периодической системе химических элементов Менделеева, трудах греческих философов, которые пытались объяснить возникновение мира. У них есть некая общая основа, которая помогает понять, куда движется человечество, какое будущее его ждет, и, в конце концов, разгадать тайну мироздания. Эти философские размышления и стали подспорьем для моего альбома.
— Вы упомянули творчество Василия Кандинского в качестве источника вдохновения. Что вас заинтересовало в его работах?
— Кандинский – один из моих любимых художников. Именно ему принадлежит изречение о том, что цвет – это клавиши, глаз – молоточек, душа – многострунный рояль, а художник есть рука, которая посредством той или иной клавиши целесообразно приводит в вибрацию человеческую душу. Манеру письма Кандинского, то, как он изображает точки и линии, анализирует их предназначение в визуальном искусстве, я попытался воплотить в музыке.
— Ваше творчество знают во всем мире, но именно в России у вас больше всего поклонников. Не задумывались, почему?
— Возможно, причины кроются в популярности таких фильмов, как «1+1», для которых я пишу музыку. К тому же ваша страна сделала огромный вклад в развитие мирового культурного наследия, что стало возможным во многом благодаря богатым музыкальным традициям русского народа. Думаю, любовь русских к музыке – главная причина, почему мое творчество здесь столь популярно.
— Раньше вы давали исключительно фортепианные концерты, но теперь на сцене присутствует целый ансамбль. Когда вы поняли, что пора раздвинуть привычные рамки выступления?
-За свою карьеру я приглашал в студию для записи альбомов и струнный квартет, и оркестр, и гитаристов, а потом сам увлекся электронными инструментами. Когда наблюдаешь, как все это работает в студии, возникает желание сделать то же самое на сцене. В конце концов, я пришел к выводу, что небольшая группа музыкантов – это оптимальный вариант. Важно, чтобы они владели несколькими инструментами и могли легко переключиться со скрипки на гитару, чтобы играть разный репертуар. Это практичнее крупного ансамбля или оркестра, в которых труднее заменить какое-либо звено. С камерным составом легче проводить саундчек, музыканты намного мобильнее и всегда готовы сыграть любую из версий произведения. Только в уходящем году мы дали уже более ста концертов!
Фото: @Decca/Ray Tarantino
— На ваших концертах музыканты порой извлекают звуки из весьма странных приспособлений…
— Одно из таких – вотерфон. Этот инструмент изобрел американец Ричард Уотерс в конце 60-х годов. Он состоит из чаши-резонатора, которая заполняется водой, и стержней различной длины, размещенных по ее краю. Звук извлекается при помощи постукивания смычком или резиновым молоточком. Звучание вотерфона меняется с движением воды внутри и напоминает пение китов. Также во время исполнения одной из композиций музыкант опускает металлический гонг в аквариум с водой, тем самым меняя частоту звука.
— Давайте разовьем тему экзотических инструментов и вернемся в 1999 год, когда вышел ваш альбом «Eden Roc», в котором звучит легендарный армянский дудук Дживана Гаспаряна. Как удалось заполучить его в студию?
— Мой менеджер Титти работает с артистами со всего мира и постоянно приглашает меня на концерты. Однажды я попал на выступление г-на Гаспаряна, и мне очень понравилось его музыка. Она очень похожа на мою: простая, душевная, уносящая в небеса. В то время я работал над саундтреком к одному из фильмов, а г-н Гаспарян как раз гастролировал в Милане. Я воспользовался шансом и пригласил его к себе в студию, чтобы записать несколько фрагментов. Позже он выступил на моих концертах и принял участие в записи альбома «Eden Roc». Мало кто знает, но в 2002 году я приезжал в Ереван по случаю какого-то большого праздника и исполнил с маэстро несколько композиций, после чего мы вместе отправились в Москву, где выступили в Большом театре.
— Насколько я понимаю, тогда состоялся ваш российский дебют, но вы были еще не столь популярны у нас в стране?
— Все верно. Надо признаться, в те годы обо мне вообще мало кто знал. (смеется) Но мне оказали радушный прием, как и принято у вас в России.
— Дживан Гаспарян не единственный народный артист, с которым вы сотрудничали. Откуда такая любовь к этнической музыке?
— Во-первых, это своего рода «университет жизни», шанс открыть для себя незнакомые культуры. Если ты всю свою жизнь играешь одну и ту же музыку, то никогда не раздвинешь границы своих возможностей. Знакомство с музыкой сродни чтению энциклопедии. Сперва ты открываешь африканскую главу, затем русскую, потом сопоставляешь различные фрагменты. Мне это помогло в работе над саундтреком к сериалу «Доктору Живаго», потому что я уже был хорошо знаком с творчеством Прокофьева, Стравинского и других великих русских композиторов, а соответственно с русской музыкальной традицией. Понимал, откуда они заимствовали те или иные элементы своих произведений.
— Вы действительно настолько прониклись творчеством Бориса Пастернака?
— Джакомо Кампиотти попросил меня написать саундтрек к сериалу. Предыдущая экранизация американского режиссера Дэвида Лина получила мировое признание, а великолепная музыка Мориса Жарра была отмечена премиями «Оскар» и «Золотой Глобус». Конечно, на этом фоне у меня сложились некоторые опасения, но несмотря ни на что, я сразу дал согласие, ведь мне выпал уникальный шанс познакомиться с вашей культурой ближе. Я часами слушал завораживающую русскую народную музыку, и в результате мне удалось создать собственную музыкальную интерпретацию «русского мира».
— Удалось ли вам разгадать тайну русской души?
Лишь часть. Русская душа настолько широка, что на разгадку всех ее тайн придется потратить не одну жизнь. (смеется)
