фoтo: Кaнaл Пeрвый
Нeт сил пeрeскaзывaть чрeзвычaйнo зaпутaнную истoрию с вoзникнoвeниeм цeнтрa Рeриxoв, eщe сoвeтскoгo, пoтoм рoссийскoгo, с истoриeй eгo бoдaний с Министeрствoм культуры (нaчинaя с 1990 гoдa), с Музeeм Вoстoкa, с бeскoнeчными искaми о праве обладания и хранения художественного наследия Николая Константиновича. Как видите, весь этот кипеж продолжается более четверти века: суд на суде и судом погоняет. А центр Рерихов жив, и ему эти бодания только на руку. Но сколько веревочке не виться…
Возможно, если бы с самого начала рериховцы четко и понятно для общественности позиционировали себя как музей и только как музей (пусть и частный), имея соответствующие музейные кадры в арсенале и сугубо музейную направленность, — оно бы на выходе имело иные последствия, нежели сейчас, когда люди просто не понимают (но догадываются), кто же сидит под флагом Знамени Мира (символ рериховского движения) в Малом Знаменском переулке. Мода на всяческие учения, движения, течения прошла. Людям нужна конкретика, и им странно, что кто-то берет себе имя Рерихов (Николая и Святослава) как бренд, оправдывая им свое космическое существование.
Для рериховцев всё крайне осложнилось после выхода из игры основного спонсора — Бориса Булочника, экс-совладельца Мастер-банка. Но по мнению аналитиков, как раз сейчас они пожинают плоды этого удивительного бизнес-партнерства, и давайте оставим юристам все тонкости уголовного дела и уголовного преследования после краха главного покровителя рериховского движения со штаб-квартирой в усадьбе Лопухиных. Похоже, дело двинулось к развязке, и вторжение ОМОНА пару дней назад, долгий обыск и вывоз картин (не всех) с последующей их передачей на экспертизу в госмузей, — лишнее тому подтверждение.
Еще пять лет назад могли иметь место некие компромиссные пути по легализации в новом времени (а время неумолимо!) и в новой форме общественной организации Международный центр Рерихов. Сегодня мы приходим к тому, что компромиссы уже не имеют значения. И рериховцы как структура, привыкшая к скандалам, сами, во многом, в этом виноваты. Им предлагали сотрудничество. Они стояли стеной, пока были деньги и связи. Похоже, их ресурсы почти исчерпаны.
Хотя после визита ОМОНа, центр Рерихов снова открыт и готов к борьбе за свое существование, о чем нам эмоционально рассказал Александр Стеценко, вице-президент МЦР:
— Да, мы продолжаем работу. Изъятые у нас картины были сразу доставлены в Музей Востока. Мы считаем, это изъятие произошло незаконно, было организовано и осуществлено под руководством Министерства культуры. О чем свидетельствуют многочисленные факты и доказательства. Это было сделано с целью силового устрашения сотрудников нашей организации, с целью разрушения нашего музея и выселения нас из усадьбы Лопухиных. Мы не намерены с этим соглашаться и будем отстаивать свои права. Тем более, что права людей были нарушены грубейшим образом: ну представьте, женщин продержать с 9.40 седьмого марта до пяти утра восьмого марта, пока длились эти следственные действия! Всю ночь! Это вопиющий факт! Они подошли к нам как к уголовной организации, ломали двери кувалдами, не дожидаясь моего приезда и нашего адвоката. Не допустили наших сотрудников в музей. В залах хозяйничали представители Министерства культуры (советник министра Рыбак), а также представитель Музея Востока Мкртычев, — они и руководили всем процессом.
— Сколько всего картин было изъято?
— По памяти… по моему, 46 картин и около 150 рисунков. И картины эти были изъяты специально для Музея Востока и по его заказу. Это кощунственно по отношению к российской культуре…
— А почему именно эти картины изъяли?
— Они брали по договорам…
— То есть в связи с Булочником?
— Ну подождите, если заведено уголовное дело на него, — я, допустим, могу это понять: есть шесть картин, которые он подарил в ноябре 2012 года, и не была выплачена ссуда банка… я понимаю — в качестве вещдоков их изъяли. А остальные картины почему? Как можно обвинять Булочника, что он воровал деньги в 2002-м, в 2003-м годах? Что это? А почему они изымают картины, подаренные другими организациями и другими лицами? В общем, преступное отношение! Минкульт и Музей Востока бесцеремонно вмешиваются во внутренние дела нашей организации. Они нас кошмарят уже какой год! Если в 2015-м у нас было только пять внеплановых проверок прокуратурой и два судебных процесса, то в 2016-м — 17 внеплановых проверок и 13 судебных дел, которые сейчас идут… Они отказались нас признать культурной организацией, что мы занимаемся музейным делом, несмотря на наше членство в Международном Совете музеев. Не абсурд ли?
— Как вы считаете, какая судьба ждет изъятые картины?
— У меня есть основания подозревать, что это наследие может быть распродано, могут быть сделаны копии, и никто не проверит! У нас они перевернули все вверх дном, и не сделали ни одного упрека, что у нас что-то похищено. Хотя сколько раз про нас говорили, что мы «собираемся продать наследие».
— То есть пока картины арестованы?
— Да какой там арестованы! Они переданы в Музей Востока. Их скоро забудут, они осядут в запасниках, если мы не добьемся их возвращения.
Музей Востока, как государственная институция, придерживается государственного же подхода, о чем нам и рассказал замгендиректора по научной работе Тигран Мкртычев:
— Сколь долго вся эта история с Центром Рерихов будет продолжаться? Что должно быть в идеале?
— В идеале должны быть мир и дружба. И любовь.
— Вы же ездили в Центр в момент обыска?
— Следственный комитет поручил нам участие в этом процессе. Действия шли в течение суток. Нас, как и представителей Министерства, привлекли именно за тем, чтобы никакие культурные ценности не пострадали.
— Интересует дальнейшая судьба картин…
— Пока идут следственные действия. А если вы о том, чего бы мне хотелось в идеале…
— Да — в идеале?
— А хотелось бы мне следующего. Уже больше года как Росимущество передало в оперативное управление государственному Музею Востока усадьбу Лопухиных. В феврале прошлого года Министерство культуры одобрило концепцию создания государственного Музея им. Рерихов как филиал Музея Востока. И в идеале — а так и будет — будет создан государственный музей, который — подчеркиваю — будет настоящим музеем со всеми вытекающими последствиями (с надлежащим контролем, хранением, проведением научной и выставочной работы). Причем, будущий музей мы подразумеваем именно в том контексте, как его предполагал Николай Константинович Рерих.
— То есть дом вам уже передан официально?
— Конечно. Сначала мы пытались с ними договориться относительно того, чтобы мы могли бы создать совместную экспозицию. Выделить бы им — возможно — какие-то площади для работы их общественной организации. Но руководство МЦР не пошло на сотрудничество с государственным Музеем Востока. После чего мы расторгли с ними договор субаренды. И вступили в судебные дела об их выселении из этих строений. И только суд поставит точку.
— То есть мы ждем решения суда?
— В решении этого вопроса — да. Потому что для людей, которые сейчас собрались в МЦР (для большинства из них, не для всех), культура — это некая ширма, за которой ничего нет. Это не историки, не археологи, не искусствоведы, не музеологи, это случайные люди, которые собрались вокруг большого и светлого имени. И эти люди сейчас спекулируют на этом имени и на идеях этого человека.
* * *
С точки зрения журналиста, может, и интересно (хотя уже тошно) наблюдать за скандалом, которому нет ни конца ни края. Но, повторяю, время берет свое, и даже не важно чьими руками оно это берет, — можно, конечно, представить себе саентологическую церковь Свидетелей Ван Гога, где его картины будут висеть в обрамлении эзотерических символов и освящаться трижды в день непонятными ритуалами. Но долго эти картины по самой природе вещей в такой церкви не провисят, да и свидетелей день ото дня будет всё меньше и меньше. Центру Рериха, если он хотел остаться в системе координат общественной жизни, надо было раньше торговаться с государством. Сейчас уже состав покатился по наклонной плоскости. Главное, чтобы рериховское наследие — и в этом Стеценко прав — не осело в итоге в запасниках. Думаю не осядет, хотя и без сени Знамени Мира.
